Вся история началась с того, что поздним вечером на федеральной трассе Алексей Гуриев вместе с напарником задержали за рулем «мерседеса» 14–летнего отпрыска местного нефтяного магната Виталия Алмазова.
Ярость последнего была неописуемой, Гуриеву открыто угрожали расправой — и начальнику ГИБДД была выделена государственная охрана, которая оберегала также двух его малышей и беременную жену.
Но за капитана полиции взялись силовики и упорно стали искать компромат. Показания на Гуриева дал лишь единственный свидетель — инспектор ДПС Анатолий Щербаков (судье — однофамилец, не родственник), к этому времени более полугода сидевший с напарником в СИЗО по обвинению во взятке.
И вот после многомесячного сидения за решеткой Щербаков внезапно вспомнил, что трижды передавал Гуриеву деньги (18, 15 и 5 тысяч рублей) из собственных поборов с водил–нарушителей. И еще вспомнил, что от имени начальника ГИБДД предложил директору местной фирмы «Блеск» оплатить мебель для служебного кабинета Гуриева, гарантировавшего–де последующую лояльность к водителям грузового транспорта данной организации.
После дачи нужных воспоминаний Щербаков был выпущен из СИЗО под подписку о невыезде (к слову, за взятки он осужден лишь к штрафу в 900 тысяч рублей — с ним обошлись щадяще, он активно работал со следствием и оправдал его надежды).
Но вот что ярко показательно и многоречиво: на суде Щербаков оказался единственным, кто утверждал, что брал взятки по заданию Гуриева. Остальные свидетели со стороны обвинения признали, что «о взятках для Гуриева» они знают только со слов Щербакова.
И вот бесспорно впечатляющий факт: из 47 свидетелей, опрошенных в ходе процесса, длившегося полгода, 37 человек категорически не поддержали обвинительную версию следствия и наоборот указывали на уйму несоответствий в обвинительном заключении, натяжек, приписок и попросту наглых фальсификаций.
Судья Щербаков свидетельства этих 37 человек достоверными не признал. В судебном решении перечислил фамилии тех, чьи показания, по его мнению, полностью подтвердили выводы следствия о взятках Гуриева. Но выводы следствия, напомним, подтверждал только Щербаков, остальные лишь ссылались на услышанное от него!
И следствие и судебный процесс оставили без ответов и доказательств огромное множество вопросов. Казалось, что в этом тандеме они никого и не интересовали. Адвокаты Гуриева зафиксировали 47 грубейших процессуальных нарушений, обращая на них внимание суда в десятках ходатайств, ни одно из которых судья Щербаков не удовлетворил.
Такого железобетонного приговора никто не ожидал. И был в этом приговоре факт, который премного изумил самых опытных юристов в Ставрополе и Москве, внимательно следивших за процессом. В приговоре судья Щербаков постановил: уничтожить вещдоки — деньги(?!) и мебель(?!) из кабинета Гуриева.
Давать комментарии потрясенные правоведы пока отказались: то, что не поддается осмыслению с точки зрения здравого смысла и правосудной практики, надо объяснять с какого–то другого боку. С какого?
Впрочем, один из юристов свою точку зрения на это выразил со всей определенностью: уничтожать вещдоки — значит, уничтожать возможность для выяснения истины и ответов на не полученные в ходе следствия и суда вопросы.
Очень–очень странное это «дело Гуриева», недаром с самого начала оно привлекло внимание многих федеральных телеканалов, посвятивших этой истории несколько передач. И, конечно, будут еще телесюжеты и попытки получить ответы на многие следственно–судейские странности.
Но история уже на этом этапе получила небывалую скандальную известность на всю страну дикой первобытной выходкой кочубеевских гаишников, «отметивших» приговор воистину дьявольским шабашем, не имеющим прецедента ни в стране, ни в мире.
Но, возможно, об этом бы никто и не узнал, если бы брат осужденного Евгений Гуриев не решил в минувшую субботу (через день после приговора) съездить со своим другом в кочубеевский отдел ГИБДД, чтобы забрать из служебного кабинета брата его личные вещи, в первую очередь, православные иконы, которыми семья дорожила.
Он крайне удивился тому, что дверь в здание ГИБДД (режимного объекта!) была открыта, этажи и кабинеты были безлюдны. Он беспрепятственно прошел на второй этаж и, потрясенный, остановился перед кабинетом брата: в двери зияли пулевые отверстия. Стреляли явно из помещения напротив — кабинета нынешнего главы местных гаишников Евгения Афанасиева, бывшего заместителя осужденного Гуриева и оказавшегося его самым яростным врагом.
Евгений Гуриев с другом вошли в кабинет и были потрясены еще больше: неизвестные стреляли и в самом помещении, пуля прошила экран телевизора, другие впились в стены, на которых по–прежнему висели портреты президента В. Путина и министра внутренних дел РФ В. Колокольцева...
На подоконнике стояла недопитая бутылка дорогой водки, она–то и завершила картину происшедшего: здесь бесовщина в погонах, напившись до потери разума, бешено праздновала 8–летний тюремный срок своего бывшего начальника. Они стреляли в дверь его кабинета, выводя из пулевых отверстий на ней «восьмерку». Но не хватило патронов — получилась «тройка»: может, эзотерики скажут — стрелявшие «выбили» тюремный срок самим себе...
Позже возле полицейского здания Евгений Гуриев увидел командира взвода майора Александра Грудиёва, выглядевшего каким–то очень помятым, словно после тяжелого похмелья. В свое время он засветился в громком скандале: в стельку пьяным за рулем он возвращался с полицейской попойки и умудрился на ночной дороге спровоцировать ДТП. Но с помощью высокопогонных собутыльников вышел–таки сухим из воды.
Увидев Гуриева, помятый майор быстро ретировался из здания и вернулся позже переодетым в гражданскую одежду, от него сильно разило одеколоном. Какой запах он пытался нейтрализовать? Какие следы могли остаться на его форме?
